Когда забуду - то приду,
Вся в снежных блестках, недотрога.
И в лихорадочном бреду
Не вздрогнет сердце у порога.

Войду в растрепанный уют,
Блестя улыбками и мехом.
Мне под гитару пропоют
Куплеты пополам со смехом.

Посадят у окна, где край
Стекла сугробами заносит,
Дадут в стакане черный чай
И ни о чем меня не спросят.

Не надо будет объяснять,
Что без тебя мне здесь привольно,
Что твое имя повторять
Уже не нужно и не больно.

Теперь могу легко дышать,
Не вспоминая о  потере,
Слова, смеясь, перемешать
В романсе о любви и вере.

И ощущать тепло у ног,
Где батареи пригревают.
А за спиною - холодок.
Там двор метели заметают.

Там меркнет грустная звезда
За невесомой пеленою.
И там мы больше никогда
Уже не свидимся с тобою.

1969-1999





Я под твоими окнами брожу.
Я никогда к тебе не захожу.

На снег ложится тихий теплый свет
Того покоя, где мне места нет

На свет ложится рамы черный крест.
Мне не попасть в кольцо твоих невест.

Мне не бывать в кругу твоих сестер.
Произнесен, подписан приговор.

Роптать? Молить? Я слов не нахожу.
Лишь под твоими окнами брожу.

1968-1999





Расстояние -  не  количество
Километров, часов, перегонов.
Расстояние - злое величество
Горьких слез и немых телефонов.
Телеграфных тире и молчания
Никуда не отправленных строчек.
Вот они-то и есть расстояние.
Вот поэтому бьется платочек
За кормой, за окошком, за дверцею,
За чертой золотого заката.
Расстоянье от сердца до сердца -
Многомерная координата.
Но ее абсолютная малость
Станет силой - такая не снилась! -
На маршруте, где связка распалась,
В океане, где лодка разбилась,
В темноте без надежды и света,
В суете среди блеска и звона...
...Как давно на письмо нет ответа!
Как молчит телефон обреченно!
И пиковая карта права,
И пустеет зал ожиданья,
И вступает в свои права
Бесконечное расстоянье.

январь-февраль 1999





Перемелется - будет мука.
А пока только боль и мука.
Злая горечь, злая тоска
И отчаянно злая разлука.

Горький пепел - не сладостный пыл.
Мой любимый без всякой печали
Просто рядом со мной жил да был
И уехал. И руки упали.

Грустен груз моей праздной любви,
Невостребованной, устаревшей.
Вся она - словно Храм-на-Крови,
От дождей и забвенья осевший.

Храм недвижен   в лесах, как в дровах
Для огня, для костра, для пожара.
Безразличной судьбы жернова
Не заметят нестойкого жара.

Размолотят до мелкой трухи,
До   бесчувственной ровненькой пыли
Все замашки, промашки, грехи,
Все  детали придуманной были.

Как сладка эта нежная смесь!
Как легко протекает сквозь пальцы!
Ах, цветная пыльца,  занавесь
Слезных  радуг  смешные канальцы.

За укрытием зыбким позволь
Перестройку любви обозначить
И почти позабытую боль
В предстоящую  переиначить.

Обретенные   вылить слова,
Как в изложницы, в легкие строчки...
Ты не слышишь?  Скрипят жернова,
Совершенствуя наши листочки.

Март 1998





Что впереди? А впереди весны
(их симптомы порой несносны),
По одной для тепла, для воды,  для света
(порядок иной, но рифм ему нету).

Что впереди? А впереди  лето -
Огороды, походы и бездна света,
И море  жара.  И этой  кутерьмы
Едва хватает  на треть  зимы.

Что впереди?  А впереди осень.
Яркие листья и бледная просинь.
И странное чувство, что холода
Придут не на время,  а  навсегда.

И ляжет снег  не на длинный сезон,
А на мгновенный,  но вечный сон...
Но впрочем, о чем мы?   Нет никакой  беды.
Впереди весны - света, тепла и воды.

Март 1998





      Из цикла "День рождения в декабре"

              1
 
        Может. жребий нам выпадет счастливый,
        Может, встретимся в городском саду.
                              Б. Окуджава

Я вспоминаю светлый дом,
Вокруг него - зеленый сад,
Где мы, в запале молодом,
Брели легко и наугад.
Не горевали ни о чем
И увлекались всем подряд.
Нам помогал тот тихий дом,
Нас укрывал тот светлый сад.

Мелькнув, сменились эти дни
Суровых будней чередой.
И сад, и дом давно одни -
Мы не смогли их взять с собой,
Когда решили уходить
И улетать, и убегать...
Мы не смогли их позабыть,
Мы не хотели забывать.

Наш мир не золотом богат,
А тонких прядей серебром.
Но в нем цветет тот милый сад
И все живет тот старый дом.
И наши души все хранят
Среди бушующих огней
Тот милый дом, тот дивный сад
И нежный свет далеких дней.





           2

Нас завалило. Замело
Дороги, трассы, магистрали.
Когда темно, когда светло -
Мы замечать переставали

В тисках чугунных холодов,
В витках недвижного тумана.
И не было счастливых снов -
Одна реальность, без обмана

И без тепла смешных затей,
Которые среди печали
Наш век безумных скоростей
Могли свести до пасторали,

До паузы в кругу людей,
Навстречу протянувших руки...
Не стынь, душа, не холодей,
Не застывай в снегах разлуки.

Ищи сквозь перекличку вьюг,
Сквозь сумрак замершей планеты
Улыбку светлую подруг,
Друзей негромкие приветы.

Ищи в сумятице теней,
В просторах пустоши бессоной
Простую песню прошлых дней,
Ее мотив незавершенный.

Наощупь, наугад, с трудом
Преодолев немые дали,
Припоминай: лес, тропка, дом,
Ночные вздохи на рояле,

Струны волненье, ропот ив,
В преддверье радости -  тревога,
Надежды свет, любви разлив
И к счастью вечная дорога.

1984-1997





           3

Когда неяркий пепел давних дат
Вдруг всколыхнешь тревожною рукою -
Почувствуешь тепло. Они горят,
Живут и увлекают за собою.

И памяти усталый караван
Пойдет через пустыни расстояний,
Через житейский горестный туман
На материк иных воспоминаний.

Там все иное. Радость и печаль
На суррогаты наши не похожи.
И лица близких сквозь немую даль
Оценены там строже и дороже.

Свет их улыбок разрывает тьму
Отчаянья, разлуки и потери.
И  близкие без слов тебя поймут.
Друзья - они без слов тебе поверят.

И все вы молоды. Какие пятьдесят -
И двадцать пять еще не отмечали!
...Не остывает пепел давних дат.
Не изменяются былого свет и дали.

1986-1997







      Сонеты одному человеку

             1

Ничего не подходит: люблю - не люблю -
Забываю - скучаю - смеюсь и вздыхаю -
Обижаюсь - сердитые слезы коплю -
Их пролью на бегу - и печали не знаю.

Сочиню - разорву - положу на струну -
Брошу в угол гитару. Грешу, но не каюсь.
Рано встану, усталая. Поздно засну,
Улыбнусь в полусне - и весь день улыбаюсь.

Все запутано: встречи - досуги - дела.
Все смешалось: молчанье и бурные речи.
И печаль не печаль , и весна не весна,
А снежок, и капель, и дрожащие свечи...

И сумятица тающих дней и ночей,
И негаснущей нежности тихий ручей.





            2

Мой лес, мой парк, мой сад - все это ты.
Могу дышать и городской пустыней,
Но твой туман, твой долгий сумрак синий
Откроют мне и дали, и черты

Полузабытых, дивных областей.
Они знакомы были мне когда-то,
Но горьких дней холщовая заплата
Легла на тонкий шелк веселых дней.

Что сетовать? Всем горестям в укор
Навстречу мне бегут твои тропинки.
Сдвигая слез и смеха паутинки,
Вплетусь в листвы спокойный разговор.

И не боюсь пропасть в твоей глуши,
В неизъяснимой музыке души.





            3

Мне незачем совсем тебя любить.
Пусть не закат - но полдень догорает.
Кипящей жизни тоненькая нить
Уже своим биеньем утомляет.

Вот мой предел: он виден целиком,
Тайн не таит его рельеф  привычный,
И тусклый ряд событий - день за днем-
Стирает то, что было жизнью личной.

Но падает любви упрямый луч
На край затертой в толкотне одежды -
Так музыки моей альтовый ключ
Все щелкает в тугих замках надежды.

Так я живу - в тот миг, когда пою.
И потому храню любовь мою.





            4

А что ему созвучья струн моих?
Он для забавы их перебирает
И для другой забавы оставляет,
Не ведая, что вспыхнуло на них.

А что ему безмолвный очерк губ
И сложные подтексты разговоров,
Когда в дыму нелепостей и споров,
Как все другие, он бывает груб?

Невольник нашей общей суеты,
Внутри неразмыкаемого круга
Он даже тень любви и простоты
Не признает - до боли, до испуга.

И мне дано одно: понять, простить
И до обид себя не опустить.





           5

Ты и судьба - два слова слиты вновь
В строке, с печальной радостью пропетой.
Легко соединила их любовь
Без спроса, разрешенья и совета.

И у кого ей спрашивать совет
В той стороне, где ничего не мило?
Одни далече, а иных уж нет.
Жизнь берега и русло изменила.

Как речка сквозь тайгу, бежит она,
Пронзая дней и бед переплетенья.
Ей одиночества пустыня не страшна
И безразличны скал прикосновенья.

Но там, где она бьется о гранит -
Устойчивая радуга стоит.





          6

Мои мечты летят, как рысаки
Я не сдержу их легкого полета.
Им суждено пылать до поворота
Зажатой в буднях жизненной реки.

А там - подводный камень норовит
От них оставить только пыль цветную
И боль утрат. Я знаю, но рискую
Разбить до крови душу о гранит.

Что из того? Реальности узда
Стирает краску с губ и ранит губы,
Но резкости ее, просты и грубы,
Меня спасут от фальши и стыда.

И я спокойно на тебя смотрю
И о любви с тобой не говорю.





            7

Стихи слагались. Вымыслы текли.
На свечку Муза благосклонно дула.
А проза жизни, переждав вдали,
Одним ударом все себе вернула.

Все изменилось. Нежные слова
Вдруг обрели оттенок леденцовый.
И не кружится - ноет голова.
И лекарь нужен старый, а не новый.

Мы падаем с тобой в ловушку ту,
Где и другие тоже пропадали,
Не одолев привычек пустоту
И не открыв любви иные дали.

И в странной неподвижности следим,
Как тает старых сказок сладкий дым.





            8

Ты знаешь, что уже не для тебя
Я вновь запела нежные мотивы,
Где надобно, тоскуя и любя,
Все повторять признаний переливы.

Ты ведаешь, когда бездумный взгляд
Скользнул, забыв и ревность, и тревогу,
И высветил иных созвездий ряд
И бросил свет на дальнюю дорогу.

Так отчего прощальный легкий жест
Не закреплен спокойных рук касаньем
И отчего разлуки вечный крест
Завис над нашим тихим расставаньем?

Ответ мы знаем оба, но молчим.
Немой слезой себя разоблачим.





            9

Пора прощаться нам, мои сонеты.
Кто вы, не поняла я до сих пор -
Любви ли незадачливой приметы,
О жизни ли нескладный разговор?

Что в этих строчках - след смешных ошибок,
Иллюзий жалких обгоревший свод,
Смесь бед и счастья, плача и улыбок,
На взлетном поле первый разворот?

Не знаю. Но тетрадь уже закрыта.
Хоть рифмы устоялись не вполне,
Все то, что в них обнажено и скрыто,
Как берег, остается в стороне.

И падает на завтрашний прибой
Все тот же взгляд, такой же голубой.

Новосибирск, 1986 - Бангкок, 1992. 






    10, записанный на обложке
( поскольку "тетрадь уже закрыта")

В преддверье бурь, чье грозное дыханье
Уже висок и сердце холодит,
Позволь мне вновь вдохнуть очарованье
Тех давних дней. Их свет еще горит,

Их странный след то смехом, то слезами,
Как молния, пронзает толщу лет
И угасает - так над головами
Плывет, мерцая, дальний звездный свет.

Но говор струн, но сполохи пожара -
Все пепельной покрыто пеленой.
И та, чья так печалилась гитара,
Давно судьбе привержена иной.

И бедной этой жизни смысл и соль -
Несбывшейся любви святая боль.

6-7 июля 1993 года, Саяногорск





      Из цикла "Темное вино"
             Е.П.-Л.

        1

До безумия долгие дни
Обжигают меня и морочат -
То сирень зажигает огни,
То черемуха сказку пророчит

За наплывом несказанных слов,
Вслед за нежностью сжатого жеста.
В череде исчезающих снов
Нашим горьким обидам нет места.

Нет преград воплощеньям любви,
Параллелям ее, поворотам.
Но маршрут - молоточком в крови -
Четко вычерчен строгим пилотом.

Одиночество - имя ему,
И забвение - точка посадки,
Где в седом сигаретном дыму
Выпадают слезами осадки,

Замывая ненужный, ничей
Пепел лепетов и обещаний
До безумия кратких ночей,
До отчаянья долгих прощаний.

июнь 1993 г.





        2

Уже окована кольцом,
Уже зажата обручами,
Стою с потерянным лицом
Перед твоими образами.

Темны их лики для меня
И губы сомкнуты сурово.
Ах, как у близкого огня
Оттаивала до живого

Давно застывшая душа,
Привыкшая блуждать в потемках.
Ей и тяжка, и хороша
Боль, вспыхнувшая на обломках

Надежд, сомнений, слов и снов,
Слез, смеха, встреч и расставаний,
Былых колец, былых оков
И все не гаснущих желаний.

июнь 1993 г.





        3

Рук твоих кольцо не разомкнуть.
В долгих снах не спрятаться, не скрыться.
Вновь на красный свет проложен путь,
Наискось разорвана страница,

Наискось легли твои следы
По судьбе изломанной, отпетой -
Знаком вечно сладостной беды,
Горестной и драгоценной метой.

Милостей у бога не молю
И о том, что будет, не жалею.
Огненными буквами "люблю"
Клены высекают по аллее.

июль-август 1993 г.





        4

Ты имеешь надо мной
Много странной темной власти.
Под волной, под пеленой
Неизбежности и страсти
Тайники моей души
Вскрыты, взломаны, разъяты.
Береженые гроши
Не нужны теперь. Уплаты
По истертым векселям
Торопливых обещаний
Ждать не стоит. Дым и гам
Неоконченных прощаний -
Сплав прощений и обид,
Смесь лукавства и обмана.
Вот что бесит и пьянит,
И возводит свод тумана
Над моей кривой судьбой,
Над моей несчастной долей -
Страсть, внушенная тобой,
Власть, дарованная волей
То ли беззаботных фей,
То ль жестокосердных парок...
И все крепче шелк сетей,
Все смешней надежд огарок.

октябрь 1993 - январь 1994 г.





        5

Забудете меня. Года растают.
Погаснет полдень. Выгорит закат.
Рассвет заплачет. Только Вы, я знаю,
Ни разу не оглянетесь назад.

Назад, где наши лица странным светом
Невспыхнувших свечей озарены,
Где холодом вдруг дышит зелень лета,
А осень жадно пьет вино весны.

Но в свитках этих взлетов и падений
Уже не встретить наши имена.
Загадка мановений и мгновений
Перелилась в немые письмена.

Не разобрать в них радости и горя,
Сплетенных вспышкой светлого огня.
Есть лишь черта - где Вы, с судьбой не споря,
Легко, как сон, забудете меня.

12-13 октября 1993 г.





        6

Уходи. Уходи. Уходи.
Догорай ржавым ломом в домне.
Что бы ни было впереди -
Я тебя никогда не вспомню.
Не окликну и не оглянусь,
Хоть душа разорвись от рыданий.
Мне забвения тяжкий пульс
Драгоценнее шквала признаний.
На пожатье твоей руки
Свою руку в кулак сожму я.
Не надейся - не лягут мостки
От проклятия до поцелуя.
Этот мостик - о, сколько надежд
Вбито в крестик прямой наводки! -
Догорает под гогот невежд
И скворчание сковородки.
Догорайте, мои миражи,
Беспощадно, площадно и быстро!
Я уже вошла в виражи,
Из которых выход, как выстрел.
Импульс прочь - сколько б ни был нелеп -
Не каприз, не виток произвола.
Он на муке замешан, как хлеб
На муке нулевого помола.
И как хлеб, как глоток воды
Нас спасет у черты, у предела -
Так от лживой, слезливой беды
Оторву я и душу, и тело.
Вот тогда - сквозь снега и дожди,
Сквозь короткое летнее чудо,
Сквозь осенний пожар - уходи.
Я тебя никогда не забуду.

сентябрь-октябрь 1993 г.





          7

Настанет, накатится день
Решимости грубой и дикой,
Когда всех влюбленностей тень
Отступит пред болью великой,
Когда твой гуляка и враль, -
Привыкший встречать благосклонно
И нежность, и страсть, и печаль, -
Поднимет глаза изумленно.
Тогда по лицу, по лицу
Ладонью шершавой, неловкой
Любимому и подлецу
С оттяжкой, с насмешкой, с издевкой.
И слезы теперь не текут.
Их боль на лету иссушает.
Свой гневный, отчаянный труд
Она, словно лава,  свершает.
Ведь это же надо - любить
Так глупо, так горько, так плохо.
За это и выпало бить -
Его? Да себя, нескладеха!
Смешная, зачем-то ждала
И бога о чем-то молила,
Надеялась. Жизнь-то прошла,
До дна, до конца обделила.
Теперь - все разбить,  разметать,
До края дойдя, до предела.
Что было, что будет - все смять.
Сломать. Отцвело, отгорело.
И доблести все, и грехи
Смести - и в огонь, и до пепла.
А ругань слагать, как стихи -
Душа в  исступленьи ослепла.
О ярость отчаянья! Прогнать -
И точка. И все. И с концами.
А после у двери стоять
С застывшими насмерть губами.





           8

Оттолкнувшись от скользкого дна,
Где останется горькая  сладость,
Понимаю одно: я одна.
Вновь одна - на беду и на радость.

На беду - бесприютность ночей
Безнадежность пустых воскресений,
А на радость - сиянье  свечей
И  дорога, где ветер весенний.

С плеч отбрасывая страстей
Шелком крытые потные шубы,
Разрываю листы повестей,
Где нашептывают твои губы
Злые сказки, где бед караван
Переводит разрыв в неизбежность,
Где пустых обещаний туман
Обесцветил  до  сирости нежность.
Пробивая всю толщу всех бед,
Всех невстреч, неудач и печалей,
Вырываюсь из мрака на свет
Невозможно прекрасных реалий.
Это свет и просторы, и синь,
Строгость зим и кипение лета,
Это долгих скитаний полынь
И разящая резкость рассвета.
Это - снова вздохнуть и дышать,
К тайнам света и тьмы прикасаться,
Меж снегов и ветров пропадать
И на солнце веселом спасаться.
И хранить - словом, строчкой, стихом -
Среди горестей и превращений
Для кого-то, кто будет потом,
Откровенья мелькнувших мгновений.

январь-май 1994 г. - октябрь 1997 г. 





            9

Я на тебя смотрю издалека.
Все в прошлом - и рука моя легка,
И на душе спокойно, чисто, ясно.
Разумно мир устроен, и вполне
Жить можно в нем, а ветреной весне
Не доказать мне, что любовь прекрасна.

Нет, в прошлом все - объятий грубый жар
И предвкушений сладостный угар,
И горький холод утренних прощаний -
Все позади. Встречаю я твой взгляд
Бестрепетно. В нем не ищу наград
И ждать не буду клятв и обещаний.

Да, все. Конец. Теперь не разгадать,
Каких пороков, тайн и чар печать
Меня к тебе, скользнув, приговорила.
Но приговор исполнен. Вышел срок,
И мы не стали продлевать урок
Добра и зла, бессилия и силы.

Все верно. Все прекрасно и смешно.
Как в старом, том, немом еще кино
Вдруг силуэт бросает к силуэту -
Так две судьбы сменяют ровный ход
На миг, на вечность, на провал и взлет,
На жизнь неописуемую эту.

апрель-май 1994 г.





      Из цикла "Вечная тема"
        I.

Мы не встречаемся с тобой
Нигде и никогда.
Одна, быть может, надо мной
И над тобой звезда.

Пред нами через тихий лес
Одна тропа бежит.
Одних витрин усталый блеск
Нас бегло отразит.

И улиц шумных толчея
Одна у нас с тобой,
Дождей осенних кисея
И зим чертеж простой.

Одни проселки и поля,
Одних ветров полет,
Одна огромная Земля,
Качаясь, нас несет.

Нам всхлипнет вслед один прибой,
Одна вздохнет вода.
Но мы не видимся с тобой
Нигде и никогда.

1968 г.





        II.
Ты только о любви не говори.
Ты слышишь - не хочу о ней ни слова.
Как письма, все надежды собери
И запали огонь костра живого.

Теперь смотри: беспечно он горит,
И пламя легкое не знает, что сжигает.
Но горький дым "Люблю" опять твердит,
Глаза туманит, плечи обнимает...

1967 г.





        III.
   Cтарое письмо

В этой богом забытой дыре,
В этом долгом, сыром январе
Я живу в ожидании дня   -
Часа, мига  -  когда вы меня
Позовете, окликните вдруг,
Мой далекий, забывчивый друг.

Друг - поскольку не враг. Вот в чем соль
Огорчений. Вот горечь и боль
Отношений. Их не было, нет
И не будет. Они - только свет
Миражей, отраженных огней
И любви - не ко мне, не моей.

Наш случайный, короткий дуэт
Не продолжен. Разумный совет -
И не пробовать, не начинать
То, чему не дано зазвучать
Слитно, складно, певуче. Ну что ж.
Даль. Январь, Не то снег, не то дождь.

И сквозь них  -  мой негромкий привет.
Отблеск сна, тень обмана, ответ
На мои же смешные слова.
Нет в них правды, и смысл едва
Уловим - и, конечно,  они
Не про ваши веселые дни.

Я порву аккуратно конверт,
На котором и адреса нет.
В этой богом забытой дыре
Полной грудью вздохну в январе,
Чтобы выдохнуть в синий февраль -
Все прошло. И прощайте. Не жаль.

февраль 1997 г.






 Из цикла "Природа"
Я разговариваю с рекой.
Молчание. Даль. Желто-серые волны.
Речная свежесть. Речной покой.
Затоны стволами красными полны.

Река несет в переплетах струй
Сиянье льдов и коры верченье,
Гортанный шепот алтайских сбруй,
Бензина цепкое оперенье.

Желта от глины, дымов, дождей,
В песчаное упираясь ложе,
Спокойно зная всю грязь людей,
Она спокойно несет все то же:

Баржи, плоты, пароход большой,
И кедры, которыми заводи полны,
Речную свежесть. Речной покой.
Молчание. Даль. Упругие  волны.

1964 г.





 Из цикла "Природа"
И вот  повернула дорога.
Здесь - все позабыть и дышать.
На свете ни черта, ни бога,
Лишь светлого дня благодать.

Отбросив премудрость и горесть,
Удачу и слабость свою,
Вступаю в древнейшую повесть,
В стихи вековые встаю.

О чем я спросить собираюсь?
О чем собираюсь молчать?
Лежу. От цветов задыхаюсь
В забытой стране Благодать.

1966 г.





 Из цикла "Природа"
Лечу. Летят прозрачно спицы.
Упругий ветер бьет в висок.
Как нераскрытые страницы,
Мелькнули поле, дол,  лесок,

И перекресток разветвленный,
И кромка алая воды.
Бетон ложится покоренно
Под узкие мои следы.

1966 г.





      Летний напев

Сок спелой ягоды ладонь пересечет,
И капнет вдруг, и потечет, и  запятнает -
Как будто жизнь спешит,  горячая,  течет,
От нетерпения и жара изнывает.

Листы шумят и ветви шепчутся в лесу,
И встречный куст спешит вздохнуть и наклониться,
Как будто вести долгожданные несут,
Как будто писем милых  плещутся страницы.

Касанье ветра - словно ласковый привет
Из дальних стран, где чудеса, смеясь, бывают.
И где конверт, как легкий маленький корвет,
Туманы светлые в тень тайны одевают.

А тени горестей дневных горят в костре
Всех этих пламенных и сумрачных закатов -
Чтобы надежды к нам вернулись на заре,
Как сон, как явь, как дар - армадою фрегатов.

Для них опять пассатом - радость и печаль,
А сердце курс, маяк и гавань точно знает.
И обещанием вдали звучит рояль -
Но с плачем туча грозовая налетает.

Смывая шквалом, ливнем миг и день, и год,
Где жизнь спешила, мимо счастья пролетая.
Суха ладонь, и сладость тайны не влечет.
А за окном смеется осень золотая.

1982 - 08.97





  Что это, Бэрримор?

Что это - огонек мелькнул
В тени лесов, глухих и сонных?
Что это - ветерок дохнул
Над глубиною вод заленых?

Не гром ли грузно заворчал,
Пройдя далекой строною?
Не покачнулся ли причал
Под беглой, чуждою волною?

Мы можем что-то сосчитать,
Свести вопросы и ответы,
Но не умеем  различать
Природы тайные приметы,

И год за годом, день за днем
Крутясь в забавах и заботах,
Когда-нибудь одно поймем,
Скользнув на жестких разворотах -

Как мы случайны! Как живем
Скупясь, бегом, неоткровенно!
И промелькнем - как этот гром,
Как этот огонек мгновенный,

Как невесомый ветерок,
Чьих вздохов мы не замечаем,
Как жизни горестный урок,
Которого не понимаем.

1988 - 08.97





Пред осенью не устоять.
Она отпразднует потерю.
Ты повторяешь мне опять
"Люблю" - а я опять не верю,

Поскольку дышит все кругом
Одной тоской неизъяснимой,
Поскольку пусты дол и дом,
И время пролетает мимо

Надежд погоста, пропастей
Обид, расчетов сухостоя.
И строки долгих повестей
Слились в созвучие простое -

"Финал". - Ну что ж, пора. Прощай.
И раз прощай, так уж навеки.
...Октябрь  - состарившийся май -
Нам руки холодит и веки.

август 1995 - август 1997





Зима, перейдя через солнцеворот,
Листая метели, все длится и длится.
И створка засыпанных снегом ворот
Пристыла к земле, словно в книге страница

Пристала к другой - под нажимов веков,
Под гнетом невзгод  и гранитом печалей.
О, груз невесомых январских оков!
О, грусть бесприютных заснеженных далей,

Где долгие, долгие версты зимы
Укрыли, как кладезь в глубинах колодца
Весь бешеный  блеск  той смешной кутерьмы,
Которая жизнью упрямо зовется.

январь 1994 - август 1997





 И.М.
Ничего. Это просто усталость,
Навалившись, лавиной сошла.
А любовь - искра, черточка, малость,
Звездный отблеск на пыли стола.

Стол протру я спокойной рукою,
В дальний ящик стихи уберу.
И стремление сердца к покою
Высшим счастьем сочту поутру.

1993 - 94






И.М.
Вот и нас развела судьба,
Вот и нас она разлучила -
Пусть не классовая, но борьба,
Пусть не массовая, но сила.

Сила жесткой борьбы за хлеб,
О которой  мы раньше не знали,
Горечь строчек в книге судеб -
Как ее наши пальцы листали

Беззаботно, бездумно, легко!
Как мы жили - смешливы, любимы!
Это время теперь далеко,
Как история Древнего Рима.

Нам теперь  -   то гульба, то пальба.
И все прошлое смяла и смыла
Пусть не классовая, но борьба,
Пусть не массовая, но сила.

1992 - 93




Как тихо предосеннею порой
За городом! Уже темнеет рано.
Антоновские яблоки горой
Лежат в углу у старого дивана.

Их надо разровнять. Но пол сырой
В предчувствии дождей и холодища.
И запах яблочный свое теченье сплел
С дыханием затихшего жилища.

Их  надо разложить. Но часу нет
Среди забот неизмеримых дачных.
И яблочный зеленый лунный свет
Течет в глубины полночи прозрачной,

Поскольку двери настежь. Переплет
Дождя и ветра, снега и тумана -
Все впереди. Весь мир чего-то ждет,
Как будто в нем и не было обмана.

1987-1997 гг.





                   И.Ш.

Шершавое имя - февраль.
Поземка шершавая лижет
Затравленный снегом асфальт,
И серое небо все ближе

Склоняется к бедной земле,
Своей белизной утомленной.
Как холодно быть в феврале
Бездомной, наивной, влюбленной!

Свистит в переулках февраль,
На флейтах и скрипках играет,
Далекого марта хрусталь
По зимним складам собирает,

Копаясь в сугробах обид,
Измен разрывая завалы.
Но злых наших тайн не хранит,
И горестей глупых анналы

Горят на бездымном огне
Занявшего город заката,
На день нас сдвигая к весне,
На век приближая к утратам.
                                           
02.92 - 01.93 - 09.97





      Конец отпуска

Здравствуйте, мои заботы,
Вековечные друзья!
Я без вас - как без работы.
Я без вас - уже не я.

Целый месяц не собою
Вдалеке от вас была
Я с пустою головою
Голодна и весела.

Словно шубы в нафталине,
Вы лежали среди тьмы.
С вами я, со мной вы ныне.
Снова на год вместе мы.

Как, должно быть, вы скучали,
Все гадали - где же я?
Здравствуйте, мои печали,
Верные мои друзья!

1967 г.





Мой друг, что мне твоя любовь,
Ее обиды и потери,
Твоя бушующая кровь,
Тобой распахнутые двери?

Смотри прямей в мои глаза.
Там всех концов найдешь начало.
Слезы в них нет, и в них гроза
Уже клубиться перестала.

Спокойно я  на мир смотрю.
Смеясь, ресниц не опускаю.
К обманному календарю
Я новых дат не причисляю.

А старые в пыли грустят.
Им нет цены и нет доверья.
...Веками лебеди летят
И сотни лет теряют перья.

май 1968 г.